5 июля 1836 года родился знаменитый российский издатель Пётр Иванович Юргенсон

5 июля (по старому стилю) 1836 года родился Пётр Иванович Юргенсон, основатель крупнейшего в дореволюционной России музыкального издательства, талантливый предприниматель, понимающий истинные ценности в искусстве прошлого и настоящего.

Как ни парадоксально, но личность Петра Ивановича раскрылась лишь в последние годы — с изданием его переписки с П. И. Чайковским современным издательством «П. Юргенсон». В ранних изданиях замалчивалась роль купца Юргенсона, вычёркивались многие страницы искренних строк его писем. В новом издании представлены 1200 писем, писавшихся на протяжении 27 лет. Они запечатлели историю создания, публикации и исполнения сочинений, события российской и зарубежной общественной и музыкальной жизни, перипетии частной жизни корреспондентов, их размышления о жизни.

Составитель и научный редактор издания — известный исследователь творчества П. И. Чайковского Полина Ефимовна Вайдман. Внимание к полноте и точности воспроизведения оригинала, стремление сохранить характерную для того времени специфику авторской лексики позволяют увидеть текст архивных документов в новом свете. Обстоятельные комментарии создают «контрапункт» упоминаемых в письмах сочинений, лиц, событий.

Двухтомник воссоздает массу неизвестных ранее эпизодов и фактов. Если письма Чайковского в прежних изданиях сокращались незначительно, то полный текст писем Юргенсона в новом двухтомнике впервые раскрывает личность знаменитого издателя столь объёмно и широко. В письмах его видна практичность и деловая хватка, сверхъестественная трудоспособность.

Сочинения Чайковского Юргенсон начал издавать задолго до того, как музыка композитора приобрела подлинную известность в России. В 1867 году он выпустил Две пьесы для фортепиано, ор. 1, а затем почти все произведения Чайковского, лично проставляя номера опусов на рукописях его сочинений. Последнее письмо Юргенсона к композитору от 19/31 октября 1893 года сообщает о гравировке заглавных листов Шестой симфонии и имеет надпись неустановленного лица «не прочитано»…

Деятельность издателя была поистине подвижнической: веря в гениальность композитора, Юргенсон издавал заведомо неприбыльные партитуры опер, балетов, симфоний. «…Весьма желал бы, чтобы твоя вера в меня когда-нибудь оправдалась, — пишет ему Чайковский. — Но нет никакого сомнения, что из нас двух я тебе постоянно обязан, а ты лишь несёшь одни тягости. Разве твои наследники поблагодарят меня? Дай Бог» (20.02/03.03.1880). П. Юргенсон был не просто издателем, но собирателем и хранителем рукописей Чайковского, благодаря его настойчивости они не растерялись по всему свету.

Переписка в деталях доносит нелёгкий процесс работы над изданием сочинений. Постоянные диалоги о корректурах говорят о вдумчивом и профессиональном отношении Юргенсона к своему делу, показывают, каких неимоверных сил стоила издателю организация этой работы: «Меня за корректуры только ленивый не ругает. Нет в сём мире, во всей вселенной музык[ального] издателя, тратившего столько, сколько я, на корректуры, и что же? Ругают меня на всех перекрёстках, во всех газетах, друг и недруг» (23.01/04.02.1882). Эта настойчивость приносит свои плоды: в 1882 году Чайковский отмечает, что как корректор своих вещей сделал в последние годы большие успехи, хотя по природе своей рассеянной к этой работе мало пригоден. Столь же настойчиво Юргенсон убеждает Чайковского самому пересматривать свои сочинения при переиздании. «Покуда ты жив-здоров, — пишет он, — я считаю тебя одного редактором твоих сочинений» (30.06/12.07.1882).

Юргенсон стремился опубликовать каждое сочинение Чайковского до премьеры, расстраиваясь, если при этом возникали те или иные препятствия. «Важным я считаю издание оригинала, а потому переложение может ждать, — пишет издатель. — 4-ю симфонию твою я почти не вижу, вот скоро год, а партитура всё гуляет, и приходится приступать к гравировке, когда всё уже её употребили, вся прелесть новизны потеряна. <…> От всех этих переходов из рук в руки оригинала он легко может пропасть, как пропала рукопись твоей Бури» (18/30.11.1878).

Непререкаемый авторитет Петра Ивановича сделал его видным лицом в музыкальной жизни Москвы. Он был одним из директоров Московского отделения Русского музыкального общества, принимал большое участие в деятельности Московской консерватории, будучи её комиссионером (поставщиком). «Ты единственный мой аккуратный корреспондент, через которого узнаю всё меня интересующее в Москве», — пишет Чайковский из Рима в 1882 году (5/17.02.1882). Меткие описания Юргенсона, остроумные, подчас ироничные характеристики тех или иных персонажей помогали Чайковскому составить яркое представление о музыкальной и общественной жизни Первопрестольной. Слова благодарности Чайковского резко диссонируют с характеристикой П. И. Юргенсона, которую можно найти во вступительной статье к первому изданию переписки: «Юргенсон — талантливый и сметливый делец и весьма циничный наблюдатель окружающего его музыкального мирка <…> повествует обо всём метко и достаточно бесстыдно, но, безусловно, со здравым смыслом». — пишет Б. Асафьев в 1938 году.

Переписка Чайковского и Юргенсона подкупает особым искренним тоном. Чувствуется, что это отношения двух друзей и каждый из корреспондентов вполне откровенен с другим, доверяет ему. В своих письмах Чайковский обращается к Юргенсону со множеством просьб, но и сам охотно выполняет просьбы издателя. Имея официальную доверенность Чайковского, Юргенсон ведёт его финансовые и житейские дела. Непросто найти неисполненную издателем просьбу Чайковского — прислать денег, отправить кому-либо экземпляр вышедшего сочинения, уладить отношения с бывшей супругой. Юргенсон специально для Петра Ильича делает пристройку к своему дому в Хохловском переулке, желая создать в этих комнатах уютную атмосферу. Общение с композитором очень ценят все домочадцы большой семьи Петра Ивановича.

В письмах можно найти сокровенные мысли, увидеть две столь разные и в то же время имеющие немало общего натуры. Особенно интересны моменты переписки, в которых композитор и издатель невольно сравнивают себя друг с другом. Описывая найденное помещение во Флоренции, Чайковский пишет: «Эту тишину я страх как люблю и по вечерам долго брожу по балкону, наслаждаясь отсутствием всяких звуков. Оно тебе покажется странным: дескать, как это наслаждаться отрицанием звука и вообще чем-то несуществующим, но если б ты был музыкант, то, может быть, подобно мне имел бы дар в отсутствии звука, среди ночной тишины, слышать всё-таки какой-то звук, точно будто земля, несясь по небесному пространству, тянет какую-то низкую басовую ноту! Но это вздор» (24.11/06.12.1878). «Ты думаешь, мне не знакомы припадки грусти, тоски, желания уйти и зарыться? — пишет в ответ Юргенсон. — Но я знаю, что я бы не выдержал без занятий и дела. Элементы наши противоположны. Ты можешь работать и действовать с успехом даже в пустыне, мне же нужны люди в таком количестве, чтобы пройти нельзя было. При этом меня берёт тоска и жгучее желание хотя на короткое время вырваться и удрать… Ты говоришь: музыкант! Да разве много таких музыкантов, имеющих дар в отсутствии звука, в ночной тишине слышать всё-таки что-то такое, что немцы метко назвали "Sphärenmusik" ["Музыка сфер"]? Только гениальные музыканты, получивши от природы этот "дар", только те удостаиваются этой музыки. Кто еще из "наших" слышит её? Ответствуйте! Слава Богу! Я не получил ни даров, ни талантов на горе и радость, но у меня есть нервы, как оказывается, и они, подлые, делают из меня человека чувствительного ко всему. Представь себе, я четвёртую ночь сплю плохо и готов хоть сейчас реветь… Это так. Молчок» (2/14.12.1878).

Переписка П. И. Чайковского и П. И. Юргенсона — это длившийся на протяжении 27 лет диалог двух незаурядных личностей, доказательство «ничем не смущённой дружбы», возможность открыть новые факты в истории отечественной культуры и «из первых рук» получить бесценные свидетельства эпохи.